Чувствую себя здесь как в холодном необжитом доме... Буду обживать.

---

Песенки тетушки смерти

Танцы пьяного бурундука

Над твоей могилой,

Ты лежишь, трясясь слегка,

Немножечко подгнилый.



Тыц-тыц, пьяный бурундук,

Гробик сотрясается,

Туки-туки-тук!..

Yo-yo!!!!!

---

Хобби нежити

А я люблю качаться повешенкой на ветру,

И чтобы красовался веселенький мой труп,

И чтобы было видно, что енто я вишу,

Какая же я прелесть, язык вам всем кажу...

(Синий)

---

Странно. Очень и очень странно.

Вроде страшно (ах, не волнуйтесь, это я только для себя пишу, и это просто депрессия).

Страшно...

Кстати. Кем бы человек ни был, чтобы он не делал, и кто бы его ни любил, чего бы он ни достиг - у него всегда есть шанс сдохнуть как грязной скотине в канаве, под грязным же сапогом. Это то, чего не отнять. Это единственный шанс, который никто ни у кого никогда не отнимет. Жизнь еще можно выбрать. Со смертью сложнее.

О, мое мнение не претендует на бесспорность. Упаси Бог, или кто там у нас нынче главный!

Просто я так думаю.

---

"Help, I need somebody!..." (С) Битлы...

---

ЧТО ЭТО?!

Погасли звезды, свиньи околели....

И ветер с юга тушки их сносил,

Они при свете дня белели,

И я тебя смотреть на них водил...



Блин, что это было?!

---

Не хочу. Не могу. Не буду. НЕ...

Не я.

Не...

Мне просто больно. Но это не жалоба на жизнь. Это констатация факта.

Нет, нет. Не могу. Потому что не хочу. Не хочу, потому чт не могу. Но мне больно.

Что делать? "То-то и оно-то, братцы, то-то и оно" (с). Делать нечего. Этого я изменить не могу.

Разумеется, опять же... Всего лишь потому что не желаю.

А стараюсь не делать того, чего мне не хочется. Просто иногда за это приходиться платить. А мне очень сильно не хочется.

Да не скажу я, чего именно. Я - знаю, чего я не хочу. А вам, мои милые, это знать не зачем. И не будете. Потому что я этого не хочу.

Просто жизнь не строят из гравюр, виноградников, музыки и литературы. Ну, не строят. Дом же не строят из мякиша.

Правда?

Нет ,так нет.

Ох, смотри, как все тускло!.. С чего бы?

А вот с того. И с этого. Тусклело...

На выходных...

О, полосатая кошка, отчего ты так невсерьез на меня смотришь?.. Неужто забаффь...

Лай-лай-лай...

Я пойду. Дневник - дурь, а я дурь не бросаю... Так что еще вернусь!

---

Фокусник

© Nata





Фокусник









Ха! Хорошо жить красиво. Утверждение столь же верное, сколь избитое. Хорошо красиво любить. Хорошо также красиво убивать. Под «Bang Bang». Грустно улыбаясь при этом. Кинуть потом на могилу, скажем, две белых розы. С той улыбкой на устах. С тем же «Bang Bang» в наушниках. Хорошо убивать шутя. Под музыку. И ни кого не жалко, и все счастливы. И вообще, это пра-вильно, это по законам жанра, ничего личного. Закон жанра.

Не хорошо только, что все это абсолютно не возможно. Простите, практически неосуществимо. При всем желании. «That awful sound»…

Кино на то и кино, что в нем все так красиво, как хотелось бы в жизни… Но это все так, размышления на тему… А почему бы не рассказать вам историю о том, как один довольно-таки могущественный маг, иллюзионист, фокусник (называйте как хотите, он не обидится), перенес все это вот «красивое» из жизни на экран… А потом это все обозвали кинематографом?.. Официальная история кинематографа ни при чем, рационализаторы убогие! Все значительно хуже!.. И интереснее.

Так вот. Началось все не с этого мага, и вообще не с нашего мира… Я не фантаст, я серьезно!.. Был мир куда больше нашего. Во всех отношениях – и добра и худа там было много больше, чем в этом (в общем логично, что и того, и другого больше. А то равновесие, знаете ли. Но это к делу не особенно относится). Были там, естественно, маги, куда ж без этих прохиндеев… (да не хочу я никого обидеть! Не надо меня в лягушку!..)

Вот один из них как-то решил по пьяни (а что они, не люди, что ли?) развлечься. Впрочем, кажется, не только по пьяни. Там вроде бы еще «слабо» прозвучало… В общем, он сказал: «Не-а, не слабо». И перекинул, паразит, всю та-мошнюю пакость в другой, попутно им созданный, мир. За что спасибо ему, конечно… самое-самое. Тот мир, разумеется, пережил тяжелый кризис, но справился-таки с проблемой, и годков через 500 или около того, снова уравновесился. Вновь созданный мир – то бишь наш - тоже. Уравновесился. С трудом. За более долгий срок. И чуток не до конца (хотя лично я пессимист). Их-то мир все же кто-то посерьезнее этого пьяного факира создавал. Ну и… Соответственно. (Эй, я не хочу никого обидеть, не надо в ящерицу! А то сказку не буду рассказывать.)

Так, собственно, о чем я? Ах, да. Добро бы на этом все закончилось. Нет же. Факир чертов (черт, да не вы же!..) попутно с нашим миром состряпал ради хохмы свое пусть слабое, но подобие. Подобие поосматривалось, пообустраива-лось. И дообустраивалось. Он решил повторить феньку своего прародителя. Только вот, что бы мир создать, у него силенок не хватило. А хотя… Что называть миром! Вопрос спорный, господа!.. Да и полностью копировать пра… Тоже дурной тон. Еще в плагиате обвинят. И взял, подлец, все, чего красивенького было, да на экран запихнул!.. То есть сначала он долго экспериментировал, сна-чала только эмоции там всякие разные, что посильнее, да попонятнее. А потом и на большее замахнулся.

И все бы ничего, в жизни-то, как ни крути, много чего хорошего осталось, что говорить, слабоват был факир, да и трезв к тому же. Только люди все равно хотят, чтоб жизнь «как в кино» была. И знать не знают, что такой она и была… когда-то. И сейчас была бы, если бы не that fucking illusionist…

Ай! Не надо в таракана!!!!..

---

Цветоделение

Красный. Красный элемент на вставке. Шершавая ткань блузки. Рыжие пушистые волосы. Такой я тебя запомнил.

Красно-оранжевой.

...Цветоделение...

Голос срывался, пальцы дрожали, было холодно. На крыше гаража стояли и глядели на дворы... Потом еще по стройкам лазили. Не знаю зачем - это были твои идеи. Но мне они нравились.

Ты спряталась от меня черной весной. Твое лицо почернело, и распалось на части. И растворилось в чернилах весны. Я не искал тебя по черными дворам на сером асфальте. Я не искал тебя в ручьях апреля. И не искал тебя в зное июля. И в мокрых листьях сентября - нет, не искал.

Только в хлопьях снежного января почему-то ищу. Я жду, что увижу твое лицо, сотканное из летящего снега. Я жду. Хотя знаю, что это бред. Но все равно всматриваюсь в метель...

Ты спряталась в цветоделении питерской весны,и рыжий с красным пропали в одном из черно-серых колодцев.

Мозаика распалась, кусочки смешались, вот ты и пропала. А, может быть, я тебя просто не вижу...

И однажды ветер сложит кусочки паззлов как надо... И ты вернешься ко мне.

Черной кошкой по чердачной крыше. Осенним листком по мокрому тротуару. Запахом весны в открытую форточку. Чужой фотографией или осколком цветного стекла.

Я не знаю, в каком обличии. Но надеюсь, что все же тебя увижу.

...Цветоделение...

---

Хлоп.

Пролетела как фанерка над Парижем,

Хлоп.



Вот.

Доигралась - и - не увижу.

Вот.



Я иду -играю,

Я иду - пугаю,

Я иду - ругаю,

Топ.



Спи. Не просыпайся.

Не поддавайся,

Не отбивайся,

Не...



Мог.

Угля не потушить,

Сон упустить,

Долг погасить.

Мог.



Стоп. Гоп-стоп, зараза,

Гоп-стоп -

Стоп. Сразу -

До безобразий -

В разнобой -

СТОП!!!

---

Лабиринт

Я вижу тебя сквозь фразы. И твои веки сомкнуты. Ты идешь ко мне. Но ты не приближаешься, хотя уже истоптал не одну пару ботинок.Ведь ты ходишь по ленте Мебиуса. В одной руке у тебя нож, в другой - часы. Каждый раз, когда ты возвращаешься в исходную точку на ленте, ты смотришь, который час, а затем отрезаешь у себя прядь волос. Потом ты продолжаешь путь.

Мы никогда не встретимся, потому что чудес не бывает. Я давно это поняла, еще когда была в утробе матери. Но я все равно жду тебя.

А я... Я в зеркальном лабиринте, где вижу только свои отражения. Они все немного отличаются друг от друга - ведь я смотрю с разных ракурсов. И я все всматриваюсь в них... Потому что кроме меня, зеркал, и меня в зеркалах, здесь больше ничего нет.

Иногда я узнаю тебя в каком-то из своих отражений. Я приглядываюсь,надеясь увидеть тебя и приблизить. Но постепенно твои черты расплываются, потому что глаза начинают застилать слезы.

Лишь в эти моменты я перестаю видеть зеркала.

Когда ветер гуляет по лабиринту, зеркала говорят со мной. Они передают мне твои мысли, то, чего ты хотел бы мне сказать, но никогда-никогда не скажешь.

Ибо мы не увидимся.

Когда по лабиринту гуляет ветер, под перезвон зеркал, я вижу тебя во всех отражениях. И мои слезы застывают кусочками стекла на полу. Постепенно они собираются в новое зеркало.

Я заточена в лабиринте, и все сильнее заточаю себя с каждой слезинкой.

Но это не печалит меня. Мне, в сущности, все равно, где быть.

Ведь ты же бродишь по ленте Мебиуса...

---

Мы все распяты на обочинах дорог.

И пылью равнодушно веет в лица.

Мы все распяты на обочинах дорог.

И не очнуться нам уже.

И не проститься.

---

Миф есть миф, есть миф, есть миф…









И только цепь фантасмагорий переплеталась, звенела, свивалась в клубок…

И концы шпилей царапали облака.

Мостовые покрывались трещинами, паутины трещин становились мостовыми, а деревья исчезали с лица земли и вырастали снова.

Окна были огнями и одновременно выходами в другие миры.

Другая сторона луны наливалась кровью. И от сильного порыва ветра луна распалась на куски. И ее куски упали в моря и озера, и реки замерцали лунным светом.

… А слеза все остывала и остывала на ее ладони.

Черное покрывало сорвалось с головы вдовы и обернулось вороном. А ворон вылетел из окна и сел на площади, и начал клевать зерна. И с каждым склеванным зерном на земле становилось на одного человека меньше или с дерева падал один лист.

… Уже голы ветви, а он все клюет и клюет. И как только птица проглотит зерно, она вырастает на сантиметр. Когда ворон разбухнет до размеров дома, город падет и превратиться в камни. И лишь один житель этого города, вечный старик, все будет сидеть и пересчитывать монеты на тарелке, потому что не верит в числа, а долгам его нет счета.

А на камни, что остались от города, падет дождь. И от каждой его капли вырастет цветок. И когда камни покроются цветами и травой, и мхом, сюда придет девочка. Она сорвет цветок и поднимет голову. И ее ослепит солнце. И слепая девочка увидит тот город, и поверит, что город есть. И город опять возникнет из камней и все повториться вновь. А девочка станет богиней этого города и получит новое имя. И до того, как покрывало сорвется со вдовы, девочке будут возносить молитвы, и хвалы.

Город стоял на краю земли, у моря. В городе были башни со шпилями и множество мостовых, и площадь с ратушей – все, как положено. И в городе верили в сказания предков. И в то, что нет на свете других городов.

В одном из домов женщина месила тесто. И рассказывала дочери сказку, которую когда-то увидела во сне. Домесив тесто, женщина нарезала его на части. Нарезав, она стала кидать куски теста за окно, и каждый она докидывала до неба, и каждый прилипал к небу, и становился звездой. А дочь все слушала и слушала сказку.

В доме на соседней улице у окна сидел старик и держал на коленях тарелку с монетами. Он пересчитывал их, а пересчитав, начинал все заново.

А в доме на самой окраине города девушка снимала нагар со свечей. По всему ее дому были расставлены свечи из разного воска. И когда она дошла до 101, черной, свечи, она задумалась, глядя на огонь. Затем подставила ладонь и черный воск скатился ей на руку…

И как только капля коснулась кожи, поднялся ветер. И ветер был так силен, что небо потемнело, и деревья прильнули к земле. И жители города поверили в то, что рассказывали их предки из поколения в поколение. А рассказывали они вот что.

Долгое время то место, где теперь город, было пустыней. Однажды над ним высоко-высоко пролетала птица. И из ее клюва выпали зерна. Зерна упали на землю, и вырос город. Город стоял пустым, но потом откуда-то пришли люди и стали в нем жить. Но от крыльев этой птицы поднялся сильный-сильный ветер, и когда он долетит до земли, жизнь в городе прекратится.

Город сложится как карточный домик. От него останется лишь груда камней. И над грудой камней прольется дождь, и из каждой капли вырастет цветок. И на это место придет девочка, которая сорвет цветок и поднимет голову. И ее ослепит солнце. А слепая девочка увидит прежний город, и поверит в то, что он есть. И город возникнет вновь. Потому что слепая девочка – это дочь той птицы.

Вот в это и верили жители города, и рассказывали эту историю своим детям…

А воск все застывал и застывал на ладони. И ветер становился сильнее и сильнее. И уже башни города начали шататься, подобно деревьям, а деревья уже были вырваны с корнем…

И цепь фантасмагорий все переплеталась, и звенела, и свивалась клубком.

* * *



Черная кошка разгуливала по крыше. Из-за трубы вышел белый кот, и взял эту кошку. Кошка стала котом, а кот кошкой. И время исчезло.

* * *



Девочка сидела на крыльце и чинила свой башмак. Ее брат кормил птиц во дворе. Когда корм закончился, он влез на стог сена и помахал рукой косяку диких гусей, пролетавших над их двором.

* * *



Одинокая девушка стояла у окна на чердаке и смотрела в ночь. Но ночь обернулась парнем и вошла к ней в окно. И девушка засмеялась, и парень тоже. И их смех разбился на осколки хрусталя, и хрусталь звенел еще долго, когда ни парня, ни девушки уже не было на свете. И дети у них родились белые-белые, как молоко. И они играли с котятами, черными, как сажа. И ночью они виделись с отцом, а днем – с матерью.

* * *



И лишь петух на одном из шпилей ничего не знал обо всем этом, потому что глаз ему никто не нарисовал, а ушей у него и не должно было быть. Да и ветер там, наверху, дует чересчур сильно…

---

Тише. Идите тише.

Слышу. Слышу.

Молча. Мне спойте - молча.

Так - понятней.

И строки четче.

Тише. Идите тише.

Слышу. Слышу...

---

Переворот





Гвен - цветок шиповника. Гвен – сердце мое. Гвен – облако легкое… Гвен – тень в полуденный зной. Люблю и ненавижу…

Гвендолин, как хотел бы я быть твоей бархоткой. Нежно ласкать твою точеную, белоснежную шейку. Мы были бы прекрасной парой, не правда ли? Черная узкая полоса бархата на белом благородном мраморе… Ты не находишь? Иногда ты нервно касалась бы меня своими тонкими пальцами пианистки. Музыкальное дитя, о, аристократка… Завитки твоих волос цвета драгоценного дерева – как же они мерцают при свете свечей. Я хотел бы стать той розой в саду, которую ты выберешь, чтобы украсить прическу. Чтобы ты вдохнула мой аромат… Гвен, нежное дитя века.

За что Бог разлучил нас? Или это был дьявол?!

За что он так покарал меня? И я никогда не смогу вонзить в твой тонкий пальчик отравленный шип? За что я никогда не смогу задушить тебя бархатом?!

Что я сделал?

Меч, мой брат, мой защитник, сын и отец мой, друг верный, меч… Меч, срубивший целую ветвь благородного рода… Как же нежен был цветок, упавший к ногам моим… Единственный не растоптанный конями удалой королевской гвардии. Цветок, готовый быть унесенным ветром. Цветок, который я поднял с земли на свою беду.

Цветок, чьи ростки сейчас душат меня. Сколько ты готовился одурманить меня своим ароматом, и схватить за горло во сне? Вся моя гвардия убита, я бы должен готовится к смерти, и думать о ней. Но я думаю о тебе, Гвен… Так-то ты платишь за свою жизнь, самый щедрый мой подарок тебе. Я думал, ты отплатила мне меньшим, и просто сбежала. А ты привела в мой стан врага… Ты свела с ума моих приближенных, и они меня предали. Ты не пощадила даже своего сына, потому что он был и моим сыном. Что ж, радуйся, мать, твой сын – мой наследник – мертв…

Чьи шаги я слышу, неужто уже пора… А, это ты, Гвен? Решила посмотреть на меня перед казнью? Или подарить мне пару минут своего присутствия? Сколь нежен твой взгляд… Близость мести словно омолодила тебя, омыла твои черты… Радость лучится из твоих глаз. Как же неосторожна, ты, странная женщина… Заходить сюда, ко мне. Хотя, я безоружен и скован, опасности нет… Да если бы и была, ты ведь не знаешь страха. Как и того, что оковы я сбил уже полчаса назад. Гвен, милая Гвен… Земля, впитай сок шиповника, кровь ее. Гвен, прощай, ты отдала мне свой долг… Мы квиты. Память о тебе уношу в сердце моем.

---

БЕРЕГ





Берег. Вечный берег. Миражи – словно океан начал галлюцинировать.

Дождь на оконных стеклах – сигаретный дымок – тепло рук.

Обшарпанная квартира – мальчик на кухне – старик, предла-гающий ему рюмку.

Студенты – мокрая хвоя под ногами – палатки – сырые бревна вокруг костра – портвейн – драка.

Коридоры – тетради – огромные окна – пустырь – автострада – аудитории – кипы бумаг.

Кафе – сигары – виски – игральные карты – пестрая компания – маленький концертный зал.

Фонари - мостовая – музыканты – вечер – кто мы – откуда мы – зачем – разве это мы – да, неважно.

Парень – герой костюмного фильма? – реставраторы? – мои джинсы – мои нервы – мой голос – ночь.

Коллекция значков – брелков – машинок – самолетов – сигарет-ных пачек – моделей корабликов – книг – статуэтка.

Магазины – ароматические свечи – благовония – этническая му-зыка – подвески – феньки.

Ливень – грузовик – конюшня – опилки – лошадиный пот.

Лес – зима – окружная дорога – холод.

Вечер в городе – все ирреально – дома глючные – квест какой-то – луна зависла.

Подъезд – драка – кровь – надписи на стенах – битые стекла.

Люди сменяются с бешеной скоростью - кто они, откуда, лиц не запомнить.

Книги – новеллы – романы – стихи – повести – фэншуй в душе.

Легковушка – шофер с фиксой – девки в меховых пальто – опять зима, опять холод.

Грязь из-под колес – грязь из-под копыт – поля – трассы.

Дома из красного кирпича – мотоциклы – бары – косухи.

А потом опять берег.

Ах, вот в чем дело – я сижу на берегу и смотрю картинки. Глюч-ные, они возникают прямо над океаном. Вроде миража. Я всегда была тут – и всегда их смотрела. А может, сны. Тело здесь – а душа где-то там ходит. Или наоборот. Мне без разницы. По-моему разницы нет во-обще. Но можете считать по-другому – дело вкуса. Я все равно – так или эдак – вернусь сюда. Берег вечен. Не меняется только берег. А кар-тинки – словно калейдоскоп. Они могут быть цветными и черно-белыми. Интересными или скучными. Глядя на них можно почувство-вать боль или наслаждение. Можно ощутить жар или холод. Опьяне-ние, вкус, сигаретный дым. Это трудно объяснить, но, в общем, ты не то, чтобы смотришь на изображение – ты в нем находишься. Но это, как я уже говорила, только мираж. Кстати, совершенно не важно, какие они, и что ты при этом чувствуешь…

Ты же все равно – здесь – на берегу. Надо быть реалистом.

Я не всегда здесь одна. Здесь много всякого народу проходит. Не каждый день, конечно, но все-таки.

Иногда мы разговариваем. Иногда – нет, и просто смотрим друг на друга. Так бывает - на несколько секунд – или лет. Всегда по-разному. Иногда кто-то возвращается. Иногда кто-то меня спрашивает – может ли он остаться. Я всегда говорю – это не имеет никакого зна-чения. Ничего от этого не изменится. Как хочешь. Рано или поздно все равно все уходят. В конце концов, все, кто здесь проходит – только ми-ражи – для меня. А я – для них.

Ведь каждый сидит на своем берегу. А может, и не на берегу, а может, и не сидит, но кто где, а только все по отдельности, даже если не понимают этого. Их понимание тоже ничего не меняет. И каждый видит свои картинки. Одна из их картинок – я на берегу…

А написала я это вот почему. Мне надоело всем этим бродягам объяснять, как обстоит дело. Ходят тут всякие. И вопросы задают. Вот повешу сейчас эту записочку на мачту, которая из песка торчит – и ладушки. Пусть читают. Я им не справочное бюро.

Для меня существует только берег. Хотя, может быть, и берег – мираж.

Я не знаю.

---

И ничего интересного. Так хотела почитать сегодня, но - индейская народная изба - фигвам называется. То в магазин, то в ателье, то пол мыть. У мамули радикулит. Не отлаешься.

Блин. Может все-таки удасться почитать... А то совсем мозги загнивают, и никакой "Натс" их не спасет.

Бывшие любовники достали. Звонят чуть не каждый день - остоебенели оба. Полгода им без меня не грустно было, а щас, понимаешь, приспичило. Стоит и не опускается у них. И конкретно без меня. Ну, на фиг обоих. Я им не скорая сексуальная помощь!..

А хорошо бы, однако, оглохнуть...

Слушать второй день мамины причитания про геморрой у собаки сил моих больше нет. Я эту собаку убью сейчас...

БЛЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯ!!!!!!!!!

---

Ну, не совсем еще на фиг...

И не совсем ушел. Но лучше бы я ушла. Куда подальше.

Мне тут друзья стебущиеся сказали, что моя суть - мелкий пытчик или того хуже стукач.

Мне захотелось зарезать либо друзей либо себя.

Ебстественно, не сделала ни того ни другого. Приползла домой. Подумала, что наверное, со стороны виднее. Может, это мне не видно, что у меня за суть, а им видно?..

Какой я херней заморачиваюсь. Анекдотики, какой херней...

С каждым днем все больше хочется плюнуть и уехать отсюда к чертовой матери. Но, если и уеду, то нескоро,лет через 5, и то, если повезет... Поздно будет, мне-то надо сейчас. Потом ... через 5 лет, поздно. В 28 мне не захочется уезжать. Я уже здесь окостенею. Как мама.

Ничего не хочется, ни друзей, никого. Забыть обо всем, спать долго... ПРоснуться и ни черта не помнить.

А завтра на работу.

НЕЕЕЕЕЕЕЕТ, дневник я закрою. Такие пакости о себе узнаешь - в письменном виде пакость еще пакостнее.

---

Блин, вот тоже... Полковнику никто не пишет.

Делать мне не фига. Опять по дневникам шарю. Чего, интересно, я здесь делаю... Черт меня знает...

Ладно, пойду пошарю. Может, чего-нибудь замечтательное найду.

Читать книжки-то лень, а делать сегодня мне вроде как нечего. Или опять же, лень. Финиш...

---

Да, зря это я. Все написала. Дневник - он для общения, а не для жалоб на жизнь. Как и вообще все в этом мире.

Отец отругал Тарантино. Я так и знала, что если мне столь сильно понравилось, значит, он будет ругать. Хорошо, мамочка не посмотрела. Я бы от нее наслушалась. Как будто, это я сняла "Убить Билла". Да еше приподнесла ей на день рождения. И заставила смотреть....